Декабрь. Небо ясное, синее,  морозное.  После двухдневного  обильного  снегопада,  лес,  ещё недавно серый и  угрюмый,   приоделся, засверкал на солнце снежным покровом.   Манит  заядлого лыжника девственный  наст на широком поле.   В одной руке  палка, в другой – санки: наберем лапника!  Любят   козы   смолистый витамин!  Овчар Рэд  радуется  чистому воздуху, кувыркается, принимает снежную ванну.  Легко касаюсь  лыжной палкой еловой ветки  -  сыпется   душ из снежинок на шапку, плечи, за шиворот…
И,  словно  лбом в стальной барьер на полной скорости -  шок:   труп собаки привязан  к стволу  ели,  пасть перетянута скотчем.  Доберман!    Сколько дней он  здесь?    Человеческих следов нет, замело снегом -  значит, несколько суток.
 Увидеть  бы   двуногую   мразь,  что сотворила подобное! 
 Осторожно подошел Рэд, понюхал,  ткнулся   носом  -   «труп»  вдруг  слабо  шевельнулся.  Привязывая к  санкам  безжизненное тело, заметила  гравировку на ошейнике – ТОША.  И сразу вспомнилось лето,  отчаянный визг собаки,  громкий плач  ребёнка:  
 -   Не надо,  мама, ему больно!
 -  Тварь паршивая, -  держа за  холку   щенка  добермана, молодая женщина  нещадно  лупит  его поводком по спине.
  - Зачем вы  бьёте собаку?  
 -  Не слушается,  гад!   -  её  смазливое  личико   сводит  злобная гримаса. -   Урод ! Сколько бабок за него отвалили, а   уши не стоят!  
-  Не в ушах счастье… 
-   Не ваше  дело!  - грубо   обрывает   дама, пристегивая поводок к  собачьему  ошейнику с сияющей бляхой   « ТОША».
  Дернув  сына  за руку,   мадам  спешит  ретироваться.  Щенок, не  поспевая  за ней, волочится   животом  по земле.

      Наверное, ничего  просто так в жизни не случается. Ветеринар   жил рядом.   Десять минут,  и я   на пороге его дома.   Собака в обмороке, пульс почти не прощупывался, температура ниже 36 ° –  гипотермия!  Понадобилось несколько часов интенсивной терапии,   прежде чем   она  поднялась    до минимума в   37,5 °.  Когда  пёс   пришел в себя  и  смог  проглотить    ложку   бульона  -  по  его  морде   текли   крупные, почти человеческие,   слёзы…

      Как-то  в конце лета,  во время прогулки,  здоровый и весёлый,  годовалый доберман     насторожился,  жалобно заскулил, тявкнул, словно окликнул  кого-то.
 -   Мама, это наш Тоша,  он узнал меня! –  подбежавший   мальчик  крепко обнял собаку.   Пёс,  сквозь  отверстие   в плетёном   наморднике,  исхитрился   лизнуть   ребёнка в щеку.
-     И уши такие же!
  -   Не дури!  Тоша    умер осенью, я  сама  его  хоронила!  -   подошла мать, но  увидев нас,  осеклась, отвела взгляд.
  -  Не  хватай  чужих  собак,  покусают!   
    Дьявол в ангельском обличии повлек ребенка  прочь.
     - Тоша!   –    лишь  успел махнуть  рукой  мальчик  ...
   - Прощай!  -    заскулил   пёс.  Он понял всё, крепко   прижался к  моим ногам, и  судорожная дрожь пробегала по его телу.

          Вот уже четыре года   мощный красавец  доберман   -  мой  телохранитель,  «хвостик»,  мы   неразлучны.
   И сейчас, когда я пишу эти строки,  Тоша    дремлет в кресле   рядом, чутко  реагируя на каждый шорох.
 -   Расслабься, друг мой,  я люблю тебя!