Планета только что родилась, зажглась её звезда, а Странник оказался на тропе Кто-то всё это легко и весело вообразил.

       А что можно сказать про её тело лёгкое, и душу, вообще не весившую ничего? Только то, что она выпорхнула  из чьих-то свежих уст. Не отягощённая ночью тёмной, и прошлого у неё не было за спиной. Суть этой девчонки  была из трёх вещей: смеха, пения и бега. А когда  вышла из небытия, то увидала вокруг себя высокий дикий сад.

      Странник не удивился, когда тропа, проведя его через забывшуюся сном пустыню, ввела в оазис-сад. В этом действии безмолвном он увидал предначертание чего-то. Ещё одну загадку, коих немало выходило к нему, как из света, так и тьмы.

      Сад, который ему открылся, был совершенно заброшен и забыт. Полный юного света и диких ароматов, он быть может и не возделывался  никогда. Много жизни блаженствовало здесь: птиц, бабочек, цветов.  Но это были не люди, и не касавшиеся их. И во всём этом Странник увидел какой-то образ и намёк.

      Однако, едва он уверился в одиночестве своём, как за деревьями раздался смех. Это был смех девочки-ребёнка. Казалось, вот она, рядом, только руку протяни, но не увидел никого.

      Странник ушёл с Тропы – и смех пропал, когда вернулся  – смех возник опять. Теперь он был где-то далеко. И  снова, едва Странник пошёл, как смех раздался невдалеке, словно маня, уводя его с Тропы. И тогда Странник вспомнил про Одиссея и сирен.

       А смешная девчонка и не думала никого сводить с Тропы. Она просто бежала, прыгала и пела. На короткое время, правда, её смутила мысль: «Раз я бегу куда-то, значит кто-то меня ждёт? Не могу же я бесцельно растрачивать своё время! Но тогда где произойдёт наша встреча? Ах, да тот человек тоже должно быть идёт навстречу мне. И это будет первая наша нечаянная встреча!»

      Едва Странник перестал преследовать смех, как он увидел её, мелькнувшую невдалеке. Теперь он стоял, а она  вокруг него кружила. Он выявлял все её повадки: прыжки, подскоки, рожицы никому и ни про что. Наконец он начал сознавать: она и не видит, что он здесь. А он подсматривает её тайны, причём позволено это ему лишь одному.

       В этом блаженном саду реально витала лишь одна душа ребёнка. Всё остальное было в виде теней, полутеней, бесчисленных оттенков.

        Мысль, пришедшая внезапно, совершенно её не тяготила: кто-то ждал, кто-то шёл навстречу ей – тем интересней мир! Тем более, что эта идея налетела на неё живой плотью. Исходно-человечье было где-то позади. Девочка остановилась и больше не прыгала, не пела. Мучительно пыталась припомнить день вчерашний – в нынешнем она пребывала телом и душой. Девочка с удивлением рассматривала своё тело. Оно было в форме удивительной, в выражении чего-то. Казалось, воплощение его есть чья-то цель. Иначе, зачем эти руки, ноги, голова? Она ощупала своё лицо. Оно было упруго и свежо. «Эта внешность, эта наружность, – подумала она, – должны чему-то противостоять».

        Чуть в стороне от её тропы она услыхала чей-то тяжёлый вздох, потом ещё. Любопытствуя, девочка сошла с тропы и увидела развалины Старого Колодца, а рядом с ним Спящего Мертвеца. Вздохи те были дыханием Мертвеца. Девушка прошла на цыпочках, не дыша, замерев от страха, дабы Мертвеца того не разбудить – и снова, бегом, на свою Тропу.

        Она заметила, как кто-то пару раз, то ли порхнул за деревьями, то ли мелькнул, но это совершенно не тронуло её. Девочку вдруг свалил коварный вязкий сон. Её тело упало, как бежало, сжавшись в беззащитный комок.

        Тогда подошли к ней трое, невидимые, некто, и стали ей, юной деве, говорить. «Не желаешь ли ты, дитя, жизни вечной, без печали, без конца», – завораживающе  пропел Первый Невидимка. Тут же последовал  шёпот Второго, заговорщицки предложившего вместе с ним отведать самый сочный, самый сладкий плод в Саду. Третий голос, принадлежавший очевидно чародею, обещал исполнение любых фантазий и желаний.

        «Нет! Я не знаю вас! – закричала девочка, припоминая что-то. – Я вышла только погулять. А сейчас я возвращаюсь к маме!»

         Она боялась, что они набросятся на неё,  но тотчас всё сгинуло, свалилось, и  девочку отпустил нечистый сон.

         Следуя по тропе ребёнка, прозванной им  Парящей Девой, мимо развалин Колодца и сопящего Мертвеца, Странник заметил нечто похожее на чёрных птиц. Гнусаво каркая, взлетели они из Колодца. Одновременно с девочкой его свалил тяжёлый сон. Во сне он снова  увидел этих чёрных птиц. Они пикировали прямо на него. Но появилась девочка – она не боялась этих птиц. Она и не знала, что надо бояться здесь кого-то, кроме Мертвеца. Девочка не понимала, что эти твари от неё хотят. Она загримасничала, запрыгала и засмеялась. Птицы, не сочтя её за человека, помчались прочь. А вслед за ними, своей тропой и убежал ребёнок.

        И кто-то тогда произнёс совершенно чёткие слова: «Не забудь про Деву». И Странник проснулся, просветлённый.

       С лёгкостью ангела проснулась девочка, вспорхнула на ноги, протирая глаза и уже наяву увидала, что кто-то спустился к ней с небес.

       Это был целый сонм существ совершенно невесомых. У кого-то были полупрозрачные крылья, кто-то обходился без них. Девочка то ли разглядывала, то ли разгадывала их. Один из них, златокудрый, в пурпурной мантии, с сияющим жезлом в руке, подлетел к девушке и коснулся жезлом головы. Вмиг голова её засияла чистым светом, а хрупкое тело облеклось в белоснежные  одежды. И выпорхнула она из ладоней бога – и устремилась в небеса. И золотой дождь пролился на неё.  А там, в небесах, ей предстала фигура в ореоле света, с лицом несравненной красоты.

        –Зачем ты, дитя, явилась в этот Сад? – строго спросила несравненная краса.

        – Я гуляла... Я любовалась звёздами, – девочка начала несмело, – и вдруг оказалась здесь, в  Саду.

          – Знаешь ли, что означает этот Сад?

          –  Но этот Сад как будто ничей, не нужен никому.

          – Приглядись хорошенько, ты очутилась среди звёзд. Ты к ним зашла без спросу.

          Девочка печально вздохнула.

          – Я думала, что это Сад Любви.

          Рассмеялась прекрасная парящая дама:

          – А я и есть Любовь! И сад этот звёздный – царствие моё. Но коли зашла в него, я вправе тебя чем-то одарить. Хочешь, я превращу тебя в красивую звезду? Или станешь повелительницей смертных, владычицей земной?

         Девочка отчаянно замотала головой.

         – А что будет тогда с мамой? А где будет тогда мой дом?

         Видел всё это со стороны бредущий Странник. Видел лицо её при этом, как уходило оно, как отрешалось от людей.

        Боги, свершив задуманное, ушли с её пути. Странник видел, как очарованная и ослеплённая, она металась меж небом и землёй, как потеряла наконец свою Тропу.  Вдруг прямо перед собой девочка увидала путника, в поношенных одеждах, с бородой. Пытливым взглядом он изучал Парящую Деву. Она увидала сначала его, потом себя, стоящей на земле. И ощутила себя ни безупречной, ни бессмертной.

        – Так вот с кем я должна была встретиться в Саду! – воскликнула она. Ей было явно весело от этой сцены.

         – Время по той причинности странно, – молвил ей удивительный пришелец, –  что его не  ухватить. Оно всего лишь пустота. Но в этой пустоте рождаются немыслимые звери.  Три дня пути твоему, твоей Тропе. В первый день в Храм войдёшь. В том  Храме откроются все двери пред тобой, про  которые знает и не знает человек. В день второй взбунтуешься против себя, своей Тропы. Ибо очутишься в дебрях среди звёзд. Но выйдешь из бунта, как света луч, и отречёшься от предавшей, от себя. А на третий день взойдёшь на блистающую гору. Смертные обращаются в свет, восходя на этот пик.

       Она молчала. Она слышала его, но молчала, шла своей тропой.

       Вот он уже оказался позади её, и говорил ей вслед: 

       – Так не забудь про эти дни. За  ними будут слякоть, грязь и можешь всё забыть. Там, внизу, серые будни, реки лжи. Оставайся в высях горних, не спускайся к людям вниз!

        Она спешила. Она была всего лишь девчонка и у неё был дом, внизу. Почему-то она знала про это.

         – Помни, ты летающая птица, чайка, так не возвращайся к этим людям, улетай!

         Тогда Земля сама решила выступить на сцену. Появилась в пространстве песня. Образ её был облечён в длиннокрылую птицу, собирающуюся лететь долго, далеко, а пел её звонкий, потому что девичий голос, а возносили песню струнные и мощные духовые.

         И удивились звёзды, и затихли, увидев редкую красоту, боги. А внутри несравненных звуков плыл корабль. Нечто разумное и из металла. А внутри корабля пребывала в пурпурном скафандре Дева. А внутри этой Девы кувыркалась и прыгала девчонка. То смеялась, то пела отчего-то – но боги всё понимали, не принимая ничего всерьёз.

         Любопытствуя, забежала девчонка в чей-то сад и Дева ей шепнула:

         – В Саду тебя ждут, все боги давно ждут тебя на бал.

         И корабль вошёл в безмолвие, смутил его. Пошли волны, образы человечьи и бессмертные. И Песня рассыпалась в чистый детский смех, и тот пошёл лучами и порциями света, и слился с естественным светом звёзд, и кристальная вселенская чернота приняла его, как своего.

         Но этого она уже не увидала. Хлопок – и купол над ней развернулся, как обнял. Всё становилось реально-чётким, жёстким. Звуки взвились назойливей и громче. Болела обожжённая стропой щека. Всё ближе и безусловнее  была земля. Она видела, её ждут уже, уже падают пред ней. И знала, что восстанут вслед за тем. Она сама была из них, и она знала  всё про них. Они разденут её, они сдерут вместе со скафандром её кожу. Они дорвутся посмотреть, что есть неведомое у неё внутри, что принесла она со звёзд.

        Она была ещё птицей, ещё было время улететь.

        А Странник знал, что будет так. Знал и про жизнь богов и  про  законы звёзд и про абсурды от людей. Он знал, что смерть для неё по-прежнему не исключена. А люди будут по-прежнему  поклоняться богам ложным, но не звёздным.

        Пройдёт время (знал он и это), много лет, и вдруг с удивлением она обнаружит, что не помнит запах Сада. Пойдут один в один пустые дни, польют холодные дожди.  И однажды кто-то ей засмеётся из-за левого плеча:

       – А ведь и не было ничего и никогда. Разве пьянил тебя звёздный аромат, разве была ты парящей, невесомой? Ты ведь сама забыла всё про всё. А ныне, смотри, какое тяжёлое грузное тело у тебя.

         Но Странник знал, он не оставит её никогда и утешать будет до конца. В тишине музейной он будет допущен в свидетели её: как подходит она к своему кораблю, как трогает поверхность шара, обожжённого огнём, как слушает своего единственного друга.

         – Ты что-то тогда узнала от богов? – в который раз он будет спрашивать её. – Запомни, ты избранница бессмертных. И никогда, слышишь,  никогда эту тайну никому не раскрывай!