Откровение

Шестидесятилетняя учительница ежедневно посещала школу, где на автомате рассказывала бестолковым малолеткам, что такое хорошо и что такое плохо. Выглядела худой, ведь вся её энергия уходила на то, чтобы обучать необученных, лишнего жира на её теле не нашёл бы самый придирчивый пластический хирург.

В серой, туповатой среде учеников Вера Матвеевна Букова была известна, как «Бук» и «Суходол». Новые недоросли, приходя в школу, узнавали от старых тугодумов, как кого называют, вот эта, географичка, погремуха Жаба, этот, по физике, Тормоз, а вот эта, по литре, Суходол или Бук. И только у неё были две кликухи. Этим она отличалась от других, однокликанных, одноимённых училок и преподов.

Однажды, октябрьским днём, предвестником более холодного ноября, Вера, проведя диктант в трёх разных классах, где тридцать и более рук рьяно марали бумагу, сложив одинаковые с виду тетради в облезлый, но выглядевший модным, портфель, отправилась восвояси.

Постучав ногами по тротуару минут пять, сотрясая воздух пришпиленной причёской, беспокойство которой передалось и краям серого жакета, она собралась перейти дорогу на другой берег, оттуда, мимо стандартного супермаркета, войти в переулок, где и стоял четырёхэтажный домина, многоликий, блиставший моноклями и пенсне от современных производителей пластиковых окон. Возле неё остановилась немецкая повозка, серый в блёстках мерин последней модели, похожий на большой эмалированный тазик, который каким-то горячим способом согнули, растянули, подпилили, подкрутили и снабдили колёсами. Вера одним глазом глянула на твердолобую колесницу и шагнула на тропу, в основном покрытую белыми полосами с прорехами, как будто её сверху облил кефирный дождь, а затем, через несколько минут, по ней осторожно прошёлся ливень с чёрной краской. «Мы познакомились давно, - официально изрёк затоптанный переход. – Я – переход через дорогу, через асфальтированную реку на тот, ядрён камертон, берег, точно такой же, как и этот. Или нет? Как вы, Вера Матвеевна, полагаете?»

Угрюмо глянув на ту сторону, Вера шагнула. «Вера Матвеевна!» Что? Кто её окликнул? Её нос из рода мелковатых дал приказ её лицу, чтобы оно определило, откуда явился этот голос. Рядом с выродком германского автозавода стояла высокая женщина в сером, с серыми же пятнами по всему полю, платье. Это из её блистательных, малиновых уст выскочило «Вера Матвеевна!». Вера: «Чего тебе, девица?». «Али не признали, Вера Матвеевна, дорогая. Добрая Вера Матве-эвна?». «А вот и признала. Нина ты Безногина. Так?». «Так». – Сказала высокая, в серых пятнах по всему платью. И продолжила: «А поедемте со мной, покатаю по гладким шоссейным дорогам и привезу вас к самому дому, что в переулке Шахтёрском. Ведь там же, поди, до сих пор обретаетесь?» Вера: «Всё там, до сих пор. Ну а что? И поедем.». – И подошла, и согнулась, и влезла в ядрёный салон европейского фасона. Осмотрелась, ядрёный фасон, нечего сказать. Между тем Безногина Нина присела на место водителя, завела и пустила колесницу своевольничать, но под контролем.  Долго ли, коротко ли, доехали до городского парка и Нина остановила авто и поставила его на ручник. И Вера поглядела на её остриженную по-современному голову, неповторимый фейс (первосортная работа лучших реставраторов). «Я расскажу вам, Вера Матвеевна, одну историю, а в ней жизнь свою поведаю». – И глянула на учительницу с погонялом Суходол. «Да уж, расскажи, Нина, я чую, что тебе надо выговориться.». «Да, всегда вы такая была…ли, остроумная. Как однажды всем классом пришли к вам домой, сели на стулья, на табуретки, на коленки друг друга вокруг чайного столика и пили его, этот крепкий напиток. А я же после взяла и села на него, и, хруясть, развалился он, не собрать уже никак, а вы ведь, Вера Матвеевна, ни слова не сказали своей нерадивой ученице, крепкая вы по характеру, сухая умом». – Тут она прослезила свои подведённые очи и сказала: «Простите меня за всё, Верочка Матвеевна». «Да ладно тебе, Нина, перестань. И не сердилась я на тебя никогда. Ты как-то заехала Алишеру Тохталову прямо туда, коленом, при мне.»  «Да, вспоминаю. - И улыбнулась одними щеками, при поддержке, разумеется, глаз. – Вот такой же, как этот Тохталов, однажды, лет семь назад, на дороге сбил на своей иномарке мужа моего, Олега Безногина, который на руках держал нашего годовалого сына. Оба погибли на месте. И скорая не понадобилась, хотя и приехала вскоре.  И этого молодца в суде признали невиновным. Ведь отец у него, старший Тохталов, советником губернатора области». Вера присмотрелась к Нине, увидела взрослое рыло, в котором было что-то свиное, кабаньи глаза и вздёрнутый нос, который, закругляясь, рекламировал жуткие ноздри. «Красивая девка, - про себя подумала Вера, - хлебнула по жизни печали». Нина ещё не всё вытолкнула из себя и снова раскрыла уста: «А потом, Вера Матвеевна, я взяла у соседа его жигулёнок, выследила парня с серой мордой, что убил моих любимых, и задавила его возле его дома насмерть. Стало ли мне легче? А хрен его знает. И оттуда прямиком на быстроходном жигулёнке приехала в отдел, где суетились эти правоохранительные органы. И сдалась им. И меня, чёртова хрень, признали виновной. И лет шесть я была взаперти. А потом я вышла на свободу, через три месяца познакомилась с Асланом Дорлановым и вышла замуж. Теперь у нас подрастает сын, Савелий Дорланов». И Вера опять посмотрела на белую харю (неужели покрыта  она тонким слоем сметаны?) бывшей ученицы и сказала: «Да, Нина, ты мудра не по годам. А на твой рассказ я не знаю, что сказать. Я же не философию преподавала последние сорок лет, а литературу. Я – простая учительница». «Вы крепкая умом, сухая по характеру, Верочка Матве-эвна». «Спасибо на добром слове, Нина. А пойду, пожалуй, теперь, домой. У меня в портфеле прорва тетрадей с диктантом». Вера с кряхтением, с охами и ахами выбралась наружу, распрямилась и застучала ногами по дороге, высматривая автобусную остановку, ведь Нина Безногина увезла её далеко от дома, километров десять придётся на автобусе трястись. Но ничего, она крепкая и сухая, расстояние её не страшит. На широкой стезе для автомобилей было оживлённо и довольно тесно. Одни спешили налево, другие мчались в противоположном направлении.

примечания.

1)Училка, препод, Жаба, Тормоз и т. п. - слова из лексикона учеников и учениц средней школы.

2)Ядрёный фасон, ядрёный салон - такими выражениями оценила то, что увидела, В. М. Букова, которая в первый раз в жизни оказалась в салоне дорогого автомобиля. 

3)Опытный читатель быстро понял, что все размышления и высказывания основных персонажей выявляют стороны их личности и характера.